Зависть

[albansk]

Название: Зависть
Автор: Команда ПС
Бета: Команда ПС
Тип: джен
Рейтинг: G
Персонажи: Питер Петтигрю, Регулус Блэк и прочие
Жанр: драма
Размер: мини (9164 знака с пробелами)
Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат Дж.К. Роулинг.
Саммари: исповедь крысы
Тема задания: Фик написан на свободную тему "Тьма и свет в каждом из нас"
Предупреждение: автор допускает мысль, что Питер Петтигрю стал Пожирателем Смерти не накануне гибели Поттеров, а почти двумя годами раньше.
Примечание 1: фик написан на командный конкурс «Битва за Англию».
Примечание 2: за этот фик нужно голосовать по критерию «Раскрытие военной темы – личное» (и еще, разумеется, за общее впечатление)


Знаете ли вы, что такое зависть?

Только не надо общих слов – мол, скверное чувство, разрушает душу, толкает человека на мерзости, убивает в нем все лучшее и искреннее…

Все эти банальности мне известны и без ваших заявлений. Но знаете ли вы, какова зависть изнутри?

Не слушайте тех, кто говорит: ”Я завидую этому человеку белой завистью, я желаю ему всего самого лучшего и хочу быть таким же”. Это ложь – нет белой и черной зависти, зависть всегда серая: как смог над маггловским Лондоном, как дождливое утро в конце ноября, как крысиная шкура. Зависть яростна и беспощадна, как лесной пожар. И незаметна, как волшебник под мантией-невидимкой. Незаметна до тех пор, пока не выгрызет вас изнутри, не захватит разум, не начнет руководить мыслями, речами, поступками, всей жизнью и будущей смертью.

Я знаю, о чем говорю. Я – воплощенная зависть: серая, словно крыса, незаметная, словно призрак, яростная, словно пожар, беспощадная, словно палач. Завидуйте мне в зависти – вам никогда не подняться в ней до моих высот.

Кто-то в свое время сказал, что на маленьких людях держится мир. Герои рождаются для подвигов и битв, гении рождаются для того, чтобы вертеть колесо цивилизации, а удел маленьких людей – служить опорой для героев и гениев.

Вам нравится такая участь? Вы готовы быть винтиком в механизме времени – крохотным, незаметным, обреченным на забвение сразу же после смерти? Вы хотите быть никем?

Я не хотел и поэтому изо всех сил стремился стать хоть кем-то. Знаменитым ловцом - но Джеймс Поттер летал на метле выше и быстрее меня. Лучшим учеником Хогвартса - но Ремус Люпин без малейших усилий постигал чары, трансфигурацию и нумерологию, а то, что получалось у меня на зельях, заставляло профессора Слагхорна уныло качать головой. Неотразимым красавцем – но взгляды девушек, скользнув по мне, останавливались на Сириусе Блэке.

Я обижался, злился, шутил и сам смеялся своим шуткам, пытался не обращать внимания и терпел, терпел. Терпел год, другой, третий, терпел до того дня, пока не обнаружил, что мои друзья освоили анимагию, а я – как всегда – тащусь в хвосте и вообще не в курсе событий.

Не скажу, что я рассчитывал на что-то особенное. Жизнь уже порядком общипала мое самомнение, сверчок почти что занял свой шесток. Джеймс превращался в оленя, Сириус – в огромного пса, Ремус… впрочем, его облик был предопределен его несчастьем.
Я готов был стать кем угодно – лисой, барсуком, лесным котом, наконец. А получилась крыса. Серая крыса с круглыми черными глазками, длинными усами и голым хвостом. Мерзость, в общем, получилась.

Они меня еще утешали – Джеймс, Сириус, Ремус. Говорили, что крыса – умное и ловкое животное. Что сам факт превращения – огромная редкость, анимагия не каждому дается. Что теперь, когда рядом с тремя крупными животными будет одно неуловимое и маленькое, мы придумаем сотни новых шалостей, чтобы досадить слизеринцам.

Я слушал, кивал, соглашался, но в глубине души прекрасно знал, что чувствуют мои школьные друзья. Омерзение. Да я сам себе был противен, что тут говорить.

Конечно, со временем я свыкся со своей анимагической формой. Крыса действительно умное и ловкое животное, способное всюду пролезть, везде спрятаться и все испортить. Мне даже стал в какой-то мере нравиться мой животный облик, во всяком случае, человеком я был намного более неуклюжим. Жаль, я не знал тогда, что анимаг взаимодействует со своей формой не только на уровне внешнего вида. Крысиное быстро въелось в мою плоть, поработило разум. Но когда я это понял, уже ничего нельзя было изменить.

К Волдеморту я пришел сам. Притопал своими четырьмя крысиными ножками. У меня-человека смелости бы не хватило, но я-крыса был уверен: успею сбежать, если что.

Сбегать не пришлось, меня приняли если и не с распростертыми объятиями, то вполне благожелательно. Я припал к ногам Лорда, обнюхался с новыми соратниками и понял, что нахожусь среди своих.

Здесь завидовать было некому. В каждом из магов, окружавших Лорда, была своя собственная гниль, низводящая их до моего уровня. Малфой был богат, но лжив. Мальсибер умен, но труслив. Беллатрикс отважна, но глупа. А сам Лорд так боялся смерти, что выглядел законченным параноиком. Так что с этими людьми – простите, темными магами – я чувствовал себя на равных.

Ровно до тех пор, пока не встретил Регулуса Блэка.

В Хогвартсе я не выделял его из числа других слизеринцев. Ему даже гадости делать было неинтересно, он не реагировал на гадости. Молча отчищал заляпанные пергаменты и мантии, молча восстанавливал порванные фолианты и сломанные перья, молча шел на отработки за провинности, в которых не был виноват. И никогда не жаловался Слагхорну. Никогда.

Сириус брата презирал, считал слизняком и маменькиным сыночком. Впрочем, в Хогвартсе у нас имелось другое развлечение – Снейп, так что Регулусу доставалось разве что за компанию или от скуки, если Снейпа поблизости не было.

Я помнил Регулуса совсем иным - тихим замкнутым мальчишкой, просиживающим часами над старыми пергаментами в библиотеке. А увидел порывистого высокого юношу с горящими глазами и тонким одухотворенным лицом. Чистокровного и благородного, мать его, волшебника!

Я искал в нем хоть что-нибудь, что могло бы низвести юного Блэка до меня. Гордыня? В нем не было гордыни – только гордость знающего себе цену человека. Жадность? Он без раздумий мог кинуть золотой в кружку нищего на улице. Похоть? Регулус был целомудренен и скромен. Жестокость? Но его корчило при виде крови независимо от того, пролита она была магами или магглами. Трусость? Он один позволял себе смотреть в глаза Лорду, в то время как остальные члены организации тряслись при одном только намеке на гнев Повелителя.

Я потерял покой, сон и аппетит. Даже здесь, среди отбросов магического общества, называвших себя чистокровными волшебниками, нашелся маг, которому мне было в чем завидовать. А я-то, глупец, был уверен, что такие остались только на той стороне.

Я с ума сходил, измышляя способы расправы с Регулусом. Я пытался его оболгать, очернить в глазах остальных. Но Блэка любили все – начиная от Малфоя и заканчивая Беллатрикс – любили и прощали ему нежелание пачкать руки в крови и убивать магглов и магглорожденных. Даже Грейбек, тупое нерассуждающее животное, кровавый ночной палач, прогнал меня вон, едва я заикнулся о том, что старший брат Регулуса - член Ордена Феникса.

- Брат за брата не отвечает, - сказал мне Фенрир и оскалился. – А ты, Питер, береги свой хвост, пока не прищемили.

Пожалуй, я бы только Снейпу мог доказать, что Регулус негодяй – Снейп по умолчанию ненавидел всех, носящих фамилию “Блэк”. Но как раз от Северуса я старался держаться как можно дальше. По-моему, он даже не знал, что я теперь на их стороне. Я ведь никогда не забывал, что он был неравнодушен к Лили Эванс, и кто знает, не встречался ли Снейп с ней тайком. А еще он был злопамятным и мстительным, и я не хотел получить в кубок с вином порцию крысиного яда в отместку за наши школьные проделки.

В общем, я стал обрабатывать Блэка. Я прекрасно видел, что ему не по душе развлечения Пожирателей Смерти. Он пришел к Лорду, привлеченный риторикой и красивыми рассуждениями о превосходстве магов над магглами. А вляпался в грязь, кровь и дерьмо. Он был слишком чистеньким для заговоров и революций. Такие идут на костер и на плаху ради идеи, но неспособны поджигать чужие костры и отрубать чужие головы.

Мне нравилось его мучить. Регулуса не брали в рейды – ему становилось дурно от вида пыток – и я взял за правило приходить к нему и рассказывать о “подвигах” Яксли или Розье. Я показывал ему колдографии с акций – Нотт был любителем подобных репортажей “для истории”. Блэк зеленел и зажимал рот ладонью.

Я ни секунды не сомневался, что к старшему братцу он не побежит. Сириус сам сделал все, чтобы Регулус не любил его и боялся. Просто мне хотелось поосновательней нагадить в его чистую душу, заляпать ее теми самыми грязью, кровью и дерьмом, которых он так страшился. Сравнять с собой хотя бы в этом. Пусть почувствует себя ничтожной плесенью. Пусть просыпается по ночам с криками ужаса. Пусть мучается тем, что носит на руке знак принадлежности к палачам собственного народа.

Я надеялся, что Регулус сорвется. Сделает какую-нибудь феерическую глупость, которая заставит остальных отвернуться от него. Вызовет гнев Лорда и сполна вкусит пыточных заклятий. Повесится на крюке одной из роскошных люстр Малфой-мэнора, залив мочой дорогие ковры. Может быть, тогда я бы успокоился и перестал сгорать от зависти к магу, вся жизнь которого являлась отрицанием моей никчемной жизни.

Возможно, я поторопился. Вероятно, со временем Регулус смирился бы с происходящим, принял войну как неизбежность и стал бы таким, как все. Но я не мог ждать, я не хотел ждать, я подталкивал его к кардинальному решению все возрастающих проблем с его беспокойной совестью. И когда Блэк, наконец, исчез…

Я ждал освобождения, но оно не пришло. Никто из нас не знал, что случилось с Регулусом, и я тоже не знал, и зависть продолжала мучить меня с удвоенной силой.

Потому что где-то ходил по земле гордый, смелый и принципиальный маг, мой ровесник, к которому не липла чужая грязь. А я барахтался в этом нужнике, который они называли войной – и не мог найти в себе ни смелости окончательно утонуть, ни отчаяния, чтобы выбраться.