Яма (The Pit)

[albansk]

Название: Яма (The Pit).
Автор: Команда ПС.
Бета: будет названа позже.
Тип: джен.
Рейтинг: R.
Персонажи: Том Риддл и другие.
Жанр: драма.
Размер: большое миди (116 тыс. знаков).
Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат Дж.К. Роулинг.
Саммари: зимой 1970 года, как сообщается в каноне, Волдеморт приходил к Дамблдору просить место преподавателя ЗОТИ в Хогвартсе. Что происходило на самом деле в это время, какова подоплека событий?
Тема задания: 1970-1973 год, причины и предыстория войны глазами ТЛ. Деятельность ПС в этот период.
Предупреждения:
1. Сильная лексика, сцены насилия.
2. Изначально фик назывался по-английски. «Pit» — многозначное слово, и примерно половина его смыслов (западня, тюрьма, могила, арена для боев, приемный покой в больнице, дно, падение, неудача) здесь уместны. Чтобы не создавалось впечатления, что это перевод, автор подобрал самый близкий русский синоним («яма»), но английский вариант остается, чтобы не потерялся подтекст.
Примечание : фик написан на командный конкурс «Битва за Англию».




1. Яма

12 декабря 1970 года

— Дамы и господа, прошу тянуть жребий!
Усиленный сонорусом голос разнесся по всему залу, до самых верхних ярусов. Том обернулся. Распорядитель стоял у края первого ряда, футах в пятнадцати над головой, и отсюда были видны только его ноги в черных брюках.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Том.
— Нормально, только жарко, — Фенни оттянул воротник свитера, глубоко вздохнул.
Здесь, внизу, и вправду было жарко, как в котельной. Пахло опилками, потом и железом, а от топтавшегося поблизости Люка разило чесноком. Чеснок забивал вонь спиртного. Если арбитр заметит, что Люк принял, его могут дисквалифицировать, а бойца отстранить от схватки.
Том поморщился. Хэндлера надо менять. Впрочем, подумать об этом можно и потом — неизвестно еще, чем обернется сегодняшний бой.
— Не подведи меня, — сказал он на прощанье.
Фенни кивнул.

***
Железные ступеньки, которые вели из ямы наверх, гудели от шагов тяжелых мужских ботинок и дамских туфель. Ринг остался далеко внизу — гладкий песок с мелкими бороздками от грабель. Огромные часы под потолком показывали без четверти девять.
Бойцы разошлись по клеткам, надели ошейники. Кто-то разминался, кто-то бродил взад-вперед, а самые старые и опытные берегли силы и ложились на пол, чтобы не удариться во время трансформации. В своей обычной одежде даже самые массивные из бойцов казались тощими рядом с хэндлерами, которые были экипированы в защитную униформу и увешаны заклятьями, как рождественская елка игрушками. Серебряные забрала шлемов и накладки, защищавшие горло, слабо поблескивали в темноте.
Когда Том поднялся наверх, остальные патроны уже собрались вокруг распорядителя. Один за другим они тянули шары с номерами, но отходили не сразу, высматривая будущего соперника. Тому достался номер один, чему он не удивился — таким, как он, на роду написано тянуть первый номер.
Его противником оказалась незнакомая женщина в вычурной шляпе, украшенной чучелом колибри. Том не знал, кто это, — в клубе он был новичком и еще не успел со всеми познакомиться. Издали в полумраке соперница показалась ему молодой и красивой, но стоило ему подойти, чтобы раскланяться, Том разглядел избыток косметики на лице и отечные пальцы, в которые врезались кольца.
Женщина в свою очередь рассматривала его с откровенным, даже назойливым интересом. На поклон она ответила короткой сухой улыбкой. Но предложенную руку словно не заметила и стала самостоятельно подниматься по ступенькам, подхватив подол длинной мантии.
Касси Малфой, попивая коктейль, уже ждал в ложе. Он-то не беспокоился раньше времени — был здесь завсегдатаем и знал все порядки. Собственно, он и привел Тома в клуб.
— Какой номер? — спросил он без особого интереса.
— Первый.
— Не слишком удачно, — сказал Малфой, и в голосе его мелькнуло плохо скрытое злорадство.
На сегодняшних боях Касси был только зрителем. В прошлый раз его единственного бойца сильно потрепали, и за месяц тот так и не поднялся на ноги. Касси старался выглядеть оптимистом, но Том чувствовал его раздражение, даром что принял за сутки уже вторую дозу зелья от легилименции. Впрочем, без чтения мыслей можно было догадаться, что сейчас испытывает Малфой.
У края ложи, опасно перегнувшись через барьер и разглядывая яму в бинокль, стояла Друэлла Розье. Только по старой привычке ее все величали «Розье» — вот уже двадцать лет как она была мадам Блэк. Оглянувшись и выпрямившись, Друэлла протянула руку в длинной перчатке.
— Том, зайка, подойди ко мне. А Касси пусть остается в своем углу. Он такой бука, ничего не хочет мне объяснять!
— Подойду, если не будешь называть меня зайкой.
Друэлла рассмеялась.
— Как там сейчас к тебе обращаются? «Милорд»? А это даже романтично… Ладно, я тоже буду так говорить, если только обещаешь не быть таким скучным, как Касси.
Она присела в реверансе.
— Рада вас видеть, мой лорд. Благодарю за то, что пригласили меня, мой лорд. Это большая честь…
Касси фыркнул, но промолчал.
Том подошел и обнял ее за талию. Друэлла вечно над ним смеялась. Но старым друзьям это простительно.
— Дрю, а где твой муж? Почему ты его не взяла?
— Ну, ты же знаешь… Сигнус очень добрый. Он не перенес бы такого зрелища.
Ага, а заодно мешал бы интрижке, которая намечается у его жены с Малфоем. Свой флирт эти двое не афишировали, но и не особенно скрывали. А то, что младшая дочка Друэллы собиралась замуж за сына Касси, придавало истории дополнительную пикантность.
Друэлла улыбнулась и опять склонилась над барьером, демонстрируя бедра, обтянутые тонким платьем. В свои сорок с лишним она все еще была красива, даром что мать трех взрослых дочерей. Уж точно лучше, чем та, в дурацкой шляпе с птицей.
— Не знаешь, кто это? — спросил Том, отыскав взглядом свою соперницу в ложе напротив и указав на нее Друэлле.
Дрю бросила в ту сторону короткий взгляд.
— Флоранс Кесуик. Ее брат — начальник департамента магического транспорта в Министерстве. Я с ней знакома по бридж-клубу. А что? Она тебе понравилась?
Тому стало смешно.
— Не советую, — вынесла вердикт Друэлла. — Настоящая стерва. От нее сбежали три мужа, а сейчас она спит со своим оборотнем и вообще со всеми, кто под руку попадется.
Спрашивать, откуда Друэлла это знает, было бессмысленно. Магический бомонд — все равно что большая деревня.
Зал был полон. Полнолуние нынче удачно пришлось на субботний вечер. Свет уже приглушили, ложи и деревянные скамьи погрузились во мрак. Только ринг был по-прежнему ярко освещен. На часах было уже две минуты десятого.
И тут, наконец, раздался первый вой.

***
Многие верят, что оборотни считают луну чем-то особенным, пишут о ней стихи или сочиняют песни. Но это так же глупо, как утверждать, будто женщины превозносят приход месячных.
Трансформация всегда начинается неожиданно. Снизу, со стороны клеток, послышались жалобный скулеж молодняка и низкое ворчание взрослых зверей. С ярусов этого было не видать, но каждый знал: вот сейчас оборотни падают на землю, бьются в судорогах, морды у них удлиняются, руки делаются тоньше, превращаясь в лапы… В зале поднялся радостный крик, многие захлопали, оркестр заиграл бравурный марш, заглушая визг и рычание.
Смена облика занимает меньше минуты, и хотя в это время оборотень уязвимее всего, вряд ли найдется смельчак, который по своей воле решится к нему приблизиться. Кроме хэндлеров, конечно. Их задача — вовремя вцепиться в ошейник и сдавить шею зверя изо всех сил, чтобы не дать ему вывернуться. Зазеваешься — ничто тебе не поможет, хоть весь увешайся серебром.
Есть заблуждение, будто оборотни во всем напоминают волков. Поэтому при встрече со зверем вместо того, чтобы нестись со всех ног к ближайшему дереву, человек пытается вести себя спокойно и надеется, что его не тронут. Но, в отличие от волка, оборотень не уйдет сам. Вервольфы ведь не животные в полном смысле этого слова, они гораздо больше похожи на людей, чем те себе воображают. Ум, ловкость и тупая жажда убийства — вполне человеческие качества.
Одному из хэндлеров в яме, видно, не повезло. Сквозь скулеж, вой и рычание прорвался человеческий крик. К клеткам бросились служители, над их палочками вспыхнули факелы — как и волка, оборотня легче всего отогнать огнем.
Звуки оркестра перекрывали стоны и топот ног. Распорядитель, поглядывая вниз, вносил исправления в список боев. Арбитр, коренастый мужчина в неброской серой мантии, занял свое место в кресле, которое парило над рингом.
Вскричали и умолкли фанфары. Под потолком появилась сияющая золотом надпись: имена бойцов первой пары.
— Номер первый — Фенрир Грейбэк! — грохотал голос распорядителя. — А его противником будет… Приветствуем… Ромул Санмерси!
Раздались жидкие аплодисменты. Видно, Ромул, как и Фенни, был здесь новичком и еще не обзавелся поклонниками. Загорелись цифры ставок — довольно низкие, на Фенни ставили против Ромула один к трем.
Том прилип к барьеру, пристально вглядываясь в ринг. Его как будто ударило горячей волной, он мгновенно забыл о ставках и обо всем на свете. Это был его зверь!
Внизу заскрежетала загородка, пропуская Фенрира на ринг. Едва завидев Ромула — крепкого неповоротливого оборотня, — Фенни так рванул вперед, что чуть не вырвался из рук хэндлера. Тот отпустил его и за долю секунды отскочил за загородку.
Ромул пронесся через весь ринг и врезался в Фенни. Казалось, что звук столкновения должен быть оглушительным, но с высоты пятнадцати футов не слышно было даже шороха. Ромул схватил Фенрира за мягкую шкуру на загривке, но ему не хватило нескольких секунд, чтобы взяться покрепче, и Фенни удалось высвободиться, оставляя в зубах противника клочья шерсти.
Ромул, видно, понял свою оплошность и тут же сцепил зубы на передней лапе Фенрира. Тот задергался, но не тут-то было.Сейчас Ромул сделает рывок — и его противник останется без лапы…
— Жри его! — орали зрители. — Мясо! Мясо неси домой!
Том зажмурился. Видеть, как тают шансы на выигрыш, было выше его сил. Когда он вновь открыл глаза, Фенни кинулся на Ромула, метя в артерию. Бросок был не слишком хорош — тормозила раненая лапа. Но ему все-таки удалось сцепить челюсти возле плеча противника. Тот заскулил и закрутился волчком, пытаясь схватить Фенрира за шкирку. Фенни мотал головой, заставляя врага визжать, будто свинья на бойне.
Том бросил взгляд на ложу напротив. Патронесса Ромула стояла, опираясь обеими толстыми руками на барьер, и вопила не хуже своего питомца:
— Рви! Давай!
Но звери лишь кружились на месте — Ромул не мог вырваться, Фенриру не удавалось перехватить его ближе к горлу. Драка зашла в тупик, зрители стали нервничать…

***
Законопослушные оборотни обязаны каждое полнолуние являться в Слоб — так они называют министерскую Службу поддержки оборотней. В их брошюре говорится, что только там можно пройти трансформацию «безопасно, комфортно и под контролем специалистов».
На деле комфорт заключается в том, что оборотней запирают в тесные вонючие клетки, чтобы они не разорвали друг друга в клочья. Неудивительно, что большая часть клеток в Слобе пустует, а оборотни делают все возможное, чтобы избежать регистрации и не являться туда.
Фенрир Грейбэк в Слобе не бывал ни разу, потому что не числился в регистре оборотней и вообще нигде не числился. У оборотней редко рождаются щенки — ежемесячные трансформации матери не позволяют доносить беременность. Если это все-таки случается, в девяти случаях из десяти ребенок заражается еще в утробе. Таков был случай Фенни, который родился от больной матери и здорового отца.
У родителей хватило ума не сообщать о появлении детеныша в Министерство. Около десяти лет они скрывали его от всех. В это время с ними познакомился Том — как именно, отдельная история. Раньше ему не приходилось водиться с оборотнями, он знал о них только в теории, и семья Грейбэков стала для него пропуском в захватывающий новый мир.
Фенни был тогда худым нервным мальчишкой. Навещая его семью (понятное дело, не в полнолуние), Том здоровался с ним и вручал подарок — игрушечную железную дорогу или зачарованных марширующих солдатиков. На этом их общение могло бы и закончиться, но судьба рассудила иначе.
Ни одна идиллия не длится вечно, а уж тем более идиллия в семье, где есть оборотень. В февральское полнолуние 1964 года случилось то, что должно было рано или поздно случиться: Анна Грейбэк вырвалась из плохо запертого подвала, загрызла мужа и ринулась на улицу. Ее жертвой мог бы стать и Фенни: в животном облике оборотни не испытывают родительских чувств, — но он остался цел и невредим под защитой клетки на чердаке.
Оборотни бегают быстро. За час зверь может одолеть больше пятидесяти миль, если только живая цель не отвлечет его внимания. Еще до полуночи Анна успела побывать на трех фермах, оставляя за собой кровавый след из разорванных дворовых собак. На шоссе она напала на автомобилиста, который съехал на обочину, чтобы сменить колесо. Но в ту ночь ей не повезло — мимо как раз проезжала полицейская машина. Завидев фары, Анна не сбежала, как сделал бы на ее месте любой нормальный зверь. Вместо этого она дождалась, пока машина остановится, одним броском разбила ветровое стекло, пролезла внутрь и успела разорвать горло водителю, прежде чем его напарник размозжил ей голову дубинкой.
Из-за своей неповоротливости министерские службы узнали о случившемся только через два дня, когда о волке-оборотне, превратившемся после смерти в молодую женщину, уже вовсю писали магловские газеты. Следственная бригада из Департамента по контролю над магическими тварями навестила дом Грейбэков и обнаружила труп главы семейства, но детеныша не нашла. А все потому, что Том побывал там раньше и забрал измученного после трансформации и насмерть перепуганного тринадцатилетнего Фенни.
Том тогда только-только переехал в Ставку. Это было еще не огромное здание, а всего лишь крохотное помещение из пары комнат в бывшем Музее паровозов, где за стенкой ходили маглы-экскурсанты, а внутри пахло краской и побелкой. Там Фенни и остался на правах то ли домашнего животного, то ли воспитанника.
— Лучше бы ты кота завел, — заметил тогда Колин Розье.
— Ненавижу кошек, — ответил Том. Это была чистая правда.
Фенни вел себя куда тише кота, по крайней мере, не рвал когтями мебель. Хотя если живешь с оборотнем, порванная обивка — пожалуй, меньшее из зол.
А зол тогда было столько, что Том затруднился бы выбрать большее. Сейчас он все еще вспоминал то время с содроганием. Проигранная избирательная кампания в Визенгамот, которую дружественные газеты окрестили «украденными выборами», да вдобавок финансовые проблемы. Чертовы гоблины оказались тут как тут, чтобы потребовать возврата кредитов. Все было плохо.
А тут еще Джон Люпин, журналист-расследователь из «Вечернего авгура», принялся копаться в том, в чем копаться никак не следовало. В нормальном состоянии Том и внимания бы не обратил на его статейки: пускай себе пишет, журналисты ведь тоже есть хотят. Но Люпин выпустил свои расследования в самый неподходящий момент, когда Тома все раздражало, и он сам был готов бросаться на людей не хуже оборотня.
Вдобавок репортеришка оказался упрямым. Обычные способы: разбитые окна, оскорбительные граффити на стенах редакции — не возымели на него никакого действия. Вот тогда-то черт и дернул Тома послать на это дело Фенни, который к тому времени прожил в Ставке уже два года и привык выполнять мелкие поручения. Правду говорят: когда боги хотят наказать человека, они отнимают у него разум.
Никто ведь даже не приказывал кусать Джона Люпина! Речь шла о том, чтобы всего лишь припугнуть, и дело с концом. Да и покусал бы его Фенни — невелика потеря.
Но кто же знал, что эти идиоты выпустят ребенка гулять в одиночку вечером по палисаднику? Родители, называется!
Сказать, что Том был в ярости, когда узнал о случившемся, значит ничего не сказать. Если оборотень искусает взрослого — это одно дело. В конце концов, такие вещи случаются сплошь и рядом. Но нападение на ребенка сразу вызывает гнев общественности. Газеты публикуют снимки с места происшествия, народ беснуется, требуя найти и покарать монстра, авроры из кожи вон лезут… Достаточно, чтобы попортить кровь кому угодно.
Неудивительно, что Том отыгрался на Фенни, выплеснув на нем раздражение. Ошеломленное, по-детски обиженное выражение на лице щенка — тот-то явился счастливый, доверчивый, в расчете на похвалу! — только подлило масла в огонь. После жестокого наказания Фенни вышвырнули из Ставки с приказом не попадаться больше на глаза. Некоторое время Том жалел, что не придушил мальчишку. Но раз тот сумел уйти, значит, заслужил право жить, тем более что ему и так неслабо досталось.
Конечно, уже через пару часов Том успокоился и понял, что зря сорвался. Да и верные друзья были хороши: вместо того, чтобы поддержать, в один голос твердили, что он сам виноват. Знал ведь, что оборотни не в состоянии контролировать себя. Если исполнителю отдан приказ, с которым он не может справиться, кто здесь дурак: слуга или хозяин?.. Самое противное, что они были правы.
А с Люпином тогда повезло. Дни шли, но в газетах не появлялось ни строчки. Джон уволился из газеты, семья быстро свернула манатки и переехала в другое графство. Видно, у родителей хватило ума не предавать дело огласке и не ломать жизнь ребенку, внезапно ставшему оборотнем.
А Фенни сейчас, пять лет спустя, представилась, наконец, возможность загладить свою вину и вернуть милость хозяина. Так что он будет биться, как проклятый, — в этом Том был уверен.

***
…Трибуны рычали и ревели. Ромулу все же удалось схватить Фенрира за плечо, но тот дернулся изо всех сил и вырвался, оставив в челюстях врага кусок мяса. Кровь брызнула на песок.
Фенрир отскочил в сторону. Зал возмущенно завыл. Кто-то крикнул: «Трус!», но крик заглох, потому что Фенни молниеносно бросился вперед и схватил Ромула за голову.
Оборотень пытался высвободиться, расчерчивая лапами песок. Но все было напрасно — челюсти противника сжимались все сильнее, вонзаясь в щеки.
— Стоп! Растаскивай!
Служители синхронно подняли палочки, в бойцов ударили струи воды. Вперед кинулись хэндлеры, схватили оборотней за ошейники и принялись стэками разжимать челюсти.
Фенрир крутился и огрызался. «Добить, дайте добить!» — орали с верхних трибун, разделяя его обиду и злость. Том и сам орал, как ненормальный. Бросил короткий взгляд на ложу напротив — хозяйка Ромула сидела неподвижно, как скала, будто это все ее не касалось.
Сердце у Тома стучало, словно молот, горячие волны азарта захлестывали с головой. Плевать, что Фенни принес ему за сегодняшний бой всего-то галлеонов триста— уже через месяц будет три тысячи. Да и разве в деньгах дело?
Он обернулся. Друэлла, раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, что-то кричала, размахивая биноклем. Касси стоял теперь рядом. Его рука, словно невзначай, поглаживала ее ягодицы. Друэлла, судя по всему, не возражала — зрелище боев еще и возбуждает до безумия. Эти двое окажутся в постели уже к полуночи, тут к гадалке не ходи. Неудивительно, что хозяйка Ромула, постоянная посетительница боев, стала чокнутой нимфоманкой.
А она оказалась легка на помине. На выходе из ложи Тома остановил мордоворот — не то охранник, не то раскормленный лакей.
— Прошу прощения, моя хозяйка хотела бы поговорить с вами о важном деле…
Том глянул в ложу напротив. Флоранс Кесуик смотрела на него из-под шляпы с колибри. Понятно — сейчас будет договариваться, перекупать Фенни. Тот, конечно, молодой боец, но сразу видно, что талантливый, за переход к новому патрону можно запросить тысяч десять с ходу.
Неудачника-Ромула внизу тащили с ринга волоком, от его морды тянулся широкий кровавый след. Хозяйка даже не глядела в его сторону. Ромулу сильно повезет, если его не добьют сегодня ночью. Это обычное дело с проигравшими оборотнями, все равно в министерстве всем плевать, от чего недочеловек умер в ночь полнолуния. Одним меньше — и хвала Мерлину!
А Кесуик может быть полезна. Все-таки сестра начальника департамента, где у Тома до сих пор не было ни одного «своего» человека…
— Ну, так как же? — торопил не-то-охранник-не-то-лакей.
Трибуны бесновались. На ринг выходила следующая пара. Из ямы, с глубины в пятнадцать футов, даже сюда доносился запах крови и ярости.
— Передай своей хозяйке, — четко сказал Том, — пусть вылижет своему оборотню зад!
Пока увалень ошеломленно пялился на него, Том отодвинул его с дороги и бросился по гулким железным ступеням. Вниз, вниз, вниз. За барьером слышалось бешеное рычание и визг. Под трибунами в клетках скулили, огрызались и бросались на прутья звери.
— Туда нельзя! — попытался остановить Тома служитель, но Том оттолкнул его и вбежал в коридорчик между клетками, где остро пахло мочой и шерстью. Отыскав Люка, велел ему открыть клетку и ворвался туда, едва магический барьер был снят. Фенни, только что лежавший на полу, с рычанием прыгнул навстречу. Но уже в воздухе сообразил, что делает что-то не то, и совершил поистине цирковой трюк, умудрившись приземлиться на все четыре лапы туда, откуда только что взлетел.
Том подошел к Фенни, протягивая руку. У волка на боку была рваная рана, напоминавшая воронку, — как если бы акушер отмахнул пуповину не там, где надо. Том встал на колени рядом с ним, не обращая внимания на то, что залитые кровью и мочой опилки липнут к брюкам. Велел Люку позвать ветеринара, сам держал оборотня, пока целитель залечивал Фенни рану. Потом гладил волка, трепал его за ушами, повторял раз за разом: «Молодец, мальчик! Хорошая работа!».
Фенни уворачивался и огрызался — хозяин и покровитель был для него сейчас не больше, чем кусок мяса. Но Том только смеялся. Его смех накладывался на рычание и визг за барьером, где оборотни в яме рвали друг друга, на рев трибун, на приказы арбитра, на бешеный стук крови в ушах — и это было счастье.